Кэрол Дуглас - Новый скандал в Богемии
– А где сейчас ваш брат?
– На улице, – ответила она. – Следуйте за мной.
Вряд ли найдется на свете место, которое я покидала с такой радостью. Ориентируясь по пышным юбкам нашей проводницы, мы легко нашли выход из подземного царства.
Я рысью неслась за ней, как испуганная лань. Годфри не отставал от меня. И хоть я не видела его в кромешной темноте, но чувствовала, что он крепко держит меня за руку.
О, как прекрасна прохладная, безмолвная ночь! Многие считают, что городской воздух грязен и вреден для здоровья, но сейчас, стоя на пустынной улице, я им наслаждалась. Пусть-ка те, кто ругает городскую атмосферу, попробовали для начала выдержать хотя бы полчаса в душной утробе пражского пивного погреба.
Женщина встала рядом со мной. Она сделала такой глубокий вдох, что ее и без того пышный бюст вздулся и затрепетал, будто перышки на грудке воркующего голубя.
– Ах! В такую тихую ночь, наверное, гуляет Голем, – мечтательно произнесла она.
– Вы видели этого монстра? – быстро спросил Годфри.
– Нет, но я слышала, что другие его встречали. Пойдемте же. Мой брат нас ждет.
– Скажите, а он и вправду?.. – начала я, еле поспевая за ее быстрым шагом.
– Мой брат? Не будьте так наивны!
– Легче сказать, чем сделать, – пробормотала я.
Мы нырнули в узкую темную улочку, а затем свернули в проход между двумя высокими домами. Годфри стукнулся головой о слишком низко висящую вывеску и пробубнил нечто неразборчивое – как я надеюсь, достаточно джентльменское выражение протеста.
Наша проводница захихикала. Ее пышные юбки развевались перед нами, словно алый стяг здравого смысла.
Наконец мы очутились в маленьком пустынном дворе. Женщина сразу удалилась, даже не попрощавшись с нами. В дверном проеме показалась темная фигура: это был человек из отеля в Кёльне. На нем и сейчас были темные очки, несмотря на ночь!
Годфри мужественно шагнул вперед навстречу незнакомцу, случайно наступив при этом мне на ногу, так что я чуть было не вскрикнула.
Здесь, в мрачном дворе, голоса звучали приглушенно. Издалека доносился шум веселой пирушки.
– Книга у вас с собой? – спросил мужчина.
Годфри кивнул мне (в темноте я еле разобрала его жест), и я передала путеводитель нашему… тайному другу. Он посмотрел на нее и пробежался пальцами по страницам, как будто был слепым.
– Да, это она. Значит, вы действительно те, за кого себя выдаете. Завтра в Банке Богемии вы встретитесь с Вернером. Он представит вас правильным людям. А что касается неправильных… – В хриплом голосе мужчины появились саркастические нотки: – Я должен проводить вас в ту часть Старого города, где видели Голема.
– Ох! – вырвался у меня вопль. То есть почти неслышный вздох.
Мужчина быстро, как змея, повернулся ко мне:
– Вы верите в потусторонние силы, мисс?
– Только в… ангелов.
– Голем не ангел. Он создан из глины, чтобы вершить правосудие и проливать кровь.
– Вы видели его?
– Нет. Но кое-кто из квартала Иосифа, кому не свойственны суеверия или стремление приврать, утверждает, что видел. Следуйте за мной. Я проведу вас туда, а потом покажу вам дорогу до вашего отеля у реки.
Я повернулась к Годфри, но в темноте увидела только его темный силуэт с тростью. Он взял меня под руку, и мы снова зашагали по скользким булыжникам окраин города в поисках того места, где совсем недавно ходило легендарное чудовище.
Хотя идти было недалеко, район был очень старым, и улочки здесь причудливо извивались. Целых девять раз мы сбивались с пути. В полной тишине раздавался лишь звук наших шагов.
Я вспомнила, как мы с Ирен ездили сюда к гадалке. В моей памяти всплывали лампа в виде черепа, таинственные линии на ладонях, сияющий золотистый порошок, и сама цыганка, которая пугающе точно предсказала, что случится в будущем: Ирен выйдет замуж за человека, чье имя начинается с буквы «Г». Тогда моя подруга еще была ослеплена мечтами о Вилли и своем будущем в роли королевы. И она подумала о втором имени Вильгельма – Готтсрейх. Я уже была знакома с Годфри, однако и представить не могла, что он и окажется той самой заветной буквой в судьбе Ирен. И хоть суеверия мне чужды, я точно знала, что этот квартал – настоящая сокровищница таинственных оккультных знаний. Так почему в здешних захудалых улочках не может тайно блуждать пережиток Средневековья, огромный глиняный манекен?
– Выше нос, Нелл! – раздался голос Годфри у меня за спиной. – Не стоит ожидать, что в первую же ночь в Праге нам повезет увидеть здешнего демона.
Конечно, он был прав. Милый Годфри, он так рассудителен и так внимателен к людям! Не удивительно, что он стал для Ирен идеальным мужем. Ведь сама она так часто проявляет несознательность – или лучше сказать бессознательность? Пусть читатели моих записок сами решат.
Слова Годфри привели меня в чувство. И когда наш проводник остановился и показал нам тот закоулок, где видели Голема, я уже вполне спокойно огляделась по сторонам.
– Это всего лишь тесный проход между домами, – разочарованно заметил Годфри. – Здесь даже человек обычного роста покажется очень высоким.
Он повернул туда, будто хотел наглядно продемонстрировать свою мысль. Я еле удержалась, чтобы не окрикнуть его, и затаила дыхание. Изображать Голема показалось мне кощунственным.
Однако Годфри оказался прав. Его рост составлял чуть больше метра восьмидесяти. Но на фоне узкой улочки, в кромешной темноте, он выглядел угрожающе высоким и крупным.
Наконец Годфри вернулся на улицу, слабо освещенную горевшей вдали лампадой, и я вздохнула с облегчением. В Праге еще не установили газовые фонари, которые рассеяли бы ночные тени. А переулки были слишком узкими, и естественный свет в них проникнуть не мог. Жители этого древнего города видели лишь несколько отдельных звездочек на небе, которые поблескивали, словно искры в грязной луже.
Наш новый друг продолжал идти вперед, и мы все глубже погружались во тьму бедного квартала. Из-за закрытых дверей и ставень на улицу просачивался скудный свет. Крепкие запахи трактиров сюда уже не долетали. Что за люди живут здесь, что они едят на ужин, – оставалось для меня загадкой.
Мне почудился отдаленный звон хрустальных подвесок лампы-черепа и звяканье монет в кошельке цыганки. Вот сзади подкрадываются шаги… Ах да, это же Годфри. А вот кто-то бормочет странные слова на неизвестном языке, и на глиняный язык ложится бумажный свиток, будто облатка в рот католика…
Ох, мое воображение чересчур разыгралось! И зачем только здесь, рядом с Годфри, нахожусь я? По этим жутким мостовым должна идти Ирен с ее холодной головой и стальным револьвером. Она смогла бы защитить и себя, и Годфри. И меня заодно!
Ирен просто посмеялась бы над моими фантазиями. И Годфри тоже, и тот джентльмен, который ведет нас сюда. Я и сама посмеюсь, когда окажусь дома, в безопасности и уюте, когда Люцифер свернется у меня на коленях, Мессалина будет охранять наш дворик, а Казанова топтаться по жердочке в гостиной, бормоча Бодлера…
Но тут я действительно услышала шаги.
Раз-два-три-четыре-пять,Дух британки здесь опять.Ты боишься или нет,Съем тебя я на обед[15].
Что это? Воображение? Фантазия? Ночной кошмар?
Но шаги приближались. Даже наш провожатый замер на месте, жестом призывая нас остановиться.
Мы втроем притаились возле двери какого-то дома. Годфри так сильно сжал мою руку, что мне казалось, он никогда ее не отпустит. Он поднял трость. На тускло освещенной мостовой я увидела неясный силуэт.
И снова послышались шаги. Медленные, тяжелые. Раз. Два. Три. Четыре. Пять… Один за другим, все громче и громче. На темно-серый холст улицы упала черная как смоль тень.
Она доходила до четвертого этажа, эта тень, но того, кто ее отбрасывал, видно не было. Я услышала грохот цепей, хотя понимала, что это не призрак Марли из «Рождественской песни» Диккенса. Призрак, который приближался к нам, не знал Рождества. Шесть. Семь. Восемь шагов. Все громче и громче. Прозвучал стон. Полный ужаса, страдания и разочарования стон существа, которое томилось в заточении слишком долго – недели, месяцы, годы, целую вечность. Девять. Десять. Мое сердце билось в такт шагам, так медленно, что еще немного, и оно остановилось бы. Тогда, к своей радости, я никогда не увидела бы это чудовище.
Одиннадцать. Двенадцать. Столько было апостолов. Тринадцать. Это к несчастью.
Хозяин тени повернул в наш переулок. Я посмотрела наверх. Вместо лица я увидела пустой гладкий овал, как у кукольной болванки. Не было ни носа, ни рта, только грубые очертания, которые ничего не выражали. Но был звук. Низкий, приглушенный стон, полный злобы и безнадежности. У чудовища были огромные ноги, которыми он неловко переступал, как марионетка. Четырнадцать. Пятнадцать. Шестнадцать. Он шел прямо на нас. Кошмарный сон стал явью и вот-вот смоет нас ледяной волной с лица земли. Голем. Я видела его, слышала и верила в то, что он действительно существует. В тот момент вера пришла даже прежде страха. И тут я услышала скрежет металла: это был кинжал Годфри. На огромный, механически двигающийся силуэт упала тоненькая черная тень от лезвия.
